II что же? Скоро заметили мы, что названия городов на ложке начали повторять, что уже были до нас нарезаны, только идут они в обратном порядке: Харьков. Киев. Житомир. Тернополь...
— Слушай, а ведь это и в самом деле не ложка, а история войны получается — «Краткий курс Великой Отечественной»,— заулыбался мой напарник.
Рассказали мы о ложке молодым ребятам во взводе. У них даже глаза заблестели.
— Вот это ложка! Чудо!
— Не ложка, а «катюша»!
Ну, а взводный, как всегда, был всех мудрее, всех рассудительнее:
— Все города и деревин у вас в котелке, братцы. На самом дне Берлин заховался. Хлебай веселее!
Становилась наша ложка и на самом деле чудом каким-то, приезжали даже из армейской газеты корреспонденты, фотографировали, как солдаты необыкновенной ложкой кашу едят. Стали нашу ложку взаймы просить:
— Мы только снимемся и отдадим. Надо фото домой послать.
Любимец всего взвода поэт Володя Федоров написал про эту ложку стихи. Мы читали их вечерами друг другу, слали в письмах родным, вспоминали при взятии городов — больших п малых:
Знают дороги, кто мы такие. Солдатская, ложка, и ты не забудь Львов и Тернополь, Житомир и Киев, Сумы и Харьков — огненный путь. Можно ль забыть те дороги степные? Ждите назад опаленных бойцов, ждите нас, Харьков, Сумы и Киев, ждите,
Житомир и Льни»!..
Пришел час, зазвучали стихи эти ужо за кордоном, над нашей - чужою землей. Тут шутку взводного насчет Берлина мы и вспомнили.
Перевели дух как-то утром, позавтракали на зеленом речном берегу, вымыли ложку в прозрачной водице, оттерли мелким желтым песочком нашу кормилицу до блеска и написали на последнем ее свободном уголке: Берлин!
И восклицательный знак поставили. Вот и все. А в общем, что ж, обыкновенная алюминиевая ложка. И нашел се под Харь
ковом во время войны — осенью сорок первого.
Оп появился в роте Сергованцева неожиданно. Одетый в штатское, заросший человек небольшого роста вышел на лесную поляну, приблизился и заговорил:
— Командира ест?
— Есть,— в недоумении шагнул ему навстречу Сергованцев.— Л ты кто такой?
