|
— Командира ест? — повторил свой вопрос пришедший.
— Ну, предположим я,— Сергованцев одернул гимнастерку, на воротничке которой не было никаких знаков различия.
— Ты?! — удивленно спросил незнакомец. — Рядовой командира?
— Допустим, и гак, рядовой командир. Наш лейтенант Залужный...
Он хотел сказать, что лей тенант Залужный, умирая, поручил командование ротой ему, Сергованцеву, но, смерив подозрительного человека испытующим взглядом, осекся:
— Лучше скажи, откуда ты такой? Штатский или военный? Зовут тебя как?
— Тенеко.
— Как, как?
— Артиллериста Тенеко.
— Артиллерист? Мы таких артиллеристов что-то еще по встречали. Где твоя форма?
— Форума нет, форума совсем больше нет.
С трудом поняли в роте сбивчивый, косноязычный рассказ Тенеко, жителя далекого ненецкого стойбища.
В первые дни войны Тенеко был призван в армию, попал па пересыльный пункт, потом — в эшелон, нотой — под массированную бомбежку. Эшелон сгорел вместе с вагоном, в котором везли обмундирование для новобранцев. И вот Тенеко, по успевший еще сделаться солдатом, расхристанный, нескладный, стоит перед не сумевшим еще толком войти в свою роль командира роты Сергованцевым и отвечает па его недоуменные вопросы.
— Ну, если все так, как говоришь, откуда ты взял, что ты артиллерист? Ты пушку-то хоть раз в жизни видел?
Пушка моя не видала. Моя просила нащальника: посылай Тенеко артиллерийское училище, потом на фронт.
Ну, а он? Начальник?
Мащальник сказала: поезжай, Тенеко, на фронт, там очень хорошее артиллерийское училище. До фронта моя не доехала. Плоха дела, командира, совсем плоха...
Сергованцев, как мог, успокоил Тенеко:
Не горюй и не грусти: ты доехал даже дальше фронта — аж в самое окружение, это, может быть, похлеще, чем фронт. Понятно?
— Окружение? Мала-мала непонятно.
— Окружение — это когда впереди фронт, и сзади фронт, и с боков фронт, а в середине тоже фронт. Теперь понятно?
Теперь совсем непонятно...
| 
