|
АЗБУКА МОРЗЕ
В то лето я упорно изучал «морзянку». Вставал раньше всех, взбирался на черепичную крышу дома, затерявшегося в густой южной зелени, и, повернувшись лицом к морю, начинал подавать сигналы всем кораблям, проходившим мимо феодосийской бухты.
На мои приветствия никто не отвечал, меня просто не было видно с большого расстояния, по мне очень нравилось не только составлять отдельные слова, но и строить целые фразы, обращенные к прославленным капитанам.
С пологой крыши дачи, в которой размещался наш отряд, неслось в открытое море:
— Доброе утро, «Красный Кавказ»!
— Здравствуй, «Георгий Димитров»!
— «Парижской коммуне» пионерский салют!
Я был уверен, что рано или поздно какой-нибудь капитан увидит меня, выйдет па мостик и передаст привет нашему отряду. Н е случайно же, в самом деле, мы носили морскую форму, пели матросские песни, а по вечерам у костра вожатый рассказывал нам героические истории, услышанные им от настоящих моряков.
Однажды, почти перед самым отъездом в Москву, мне действительно повезло. Правда, сигналы мои были приняты не знаменитым военным кораблем, а всего-навсего крошечным грузовым катером, перевозившим арбузы из Судака в Феодосию, суденышком, на борту которого красовалось не очень величественное название — «Медуза». Но все-таки я торжествовал победу: на узенький, едва возвышавшийся над водой капитанский мостик вышел человек в брезентовой куртке.
— Меня услышали! Сейчас с нами будут говорить! — закричал я на все Черное море и, захлебываясь от восторга, волнуясь и спеша, передал на борт катера:
— Здравствуй, «Медуза»! Я — отряд «Золотой якорь». Прими привет от юных моряков Красной Пресни! Перехожу на прием.
Ответ «Медузы», которого я дожидался с таким нетерпением, поразил меня в самое сердце:
— Я — «Медуза». Скажи своему вожатому, чтобы учил тебя лучше. Букву «эр» совсем но выговариваешь. Завтра свяжемся в это же время. Матрос Гусев.
Весь день и всю ночь зубрил я это проклятое «эр», а на рассвете Гусев, приняв мою депешу, ответил совсем коротко и мрачно:
— Плохо. Учи еще.
| 
