|
ПЕРВЫЙ ПРЫЖОК
Первая рота спит крепко, видит сладкие сны.
Устали, намаялись парашютисты: по две учебные ночные тревоги в недолю, к после каждой марш-бросок «с полной боевой» километров на двадцать. Кто служил, тот знает, что это за штука.
 Старшина Брага говорит: польза для дела!
Но это мы потом уже усвоили, что польза, а тогда икалось кое-кому после изнурительных ночных учений. В первую очередь, конечно, старшине, но он был ко всему привычен — старослужащий! Услышит ворчанье, одно только слово скажет:
— Разговорчики!
Или:
— Отставить!
И еще круче сделается. Подымет ночью, построит па морозе, проверит, все ли у нас в порядке,— и, предположим, в баню. Да, да, и в баню по тревоге водил, и главным образом по ночам.
Помоемся, распаренные шагаем до казарм, продираясь сквозь метель, а он:
— Запева-ай!
Нам, понятное дело, не поется, унылой любая бравая песни кажется. Тогда старшина остановят строй, новую команду подает:
— На месте шагом-марш!
И опять:
— Запева-ай!
В конце концов одолеем то самые поты, которые требуются. Но и песня не греет на лютом ветру. Кто-нибудь потихоньку буркнет:
— Товарищ старшина, разрешите уши опустить?
— Что-о?..
Так он это спросит, что язык не повернется повторить. Идем-шагаем дальше с поднятыми ушами, тем более что и он, старшина, шагает так же, только сапожки у него еще холоднее наших — хромовые, куценькие; в такие лишнюю портянку по подвернешь. Идет, скрипит па холоду каблучками, подбадривает нашего брага:
— Уши, значит, опустить захотели! Ничего себе защитники Родины! Ну-ка, «Махорочку» подавай!
И, не дожидаясь запевалы, сам выводит в морозном воздухе:
Ох, махорочка, махорка, Подружились мы с тобой. Вдаль глядят дозоры зорко. Мы готовы в бой, Мы готовы в бой!..
Ночные тревоги чаще всего заканчивались учебными прыжками с парашютами. Если зазеваешься после команды штурмана, тот же самый старшина Брага даст тебе легонечко коленом иод то место, где спина теряет свое название, и ты ринешься в бомбовый люк «ТБ-3». Поймаешь глазом землю, рванешь красное кольцо на груди и через мгновенье услышишь звонкий всплеск шелка за спиной. Тебя встряхнет, как термометр, и начнет мотать во все стороны. Тут опять не зевай — даже при нормально раскрытом парашюте ты спускаешься со скоростью 5 метров в секунду. Теперь лови землю ногами, но не перебирай ими, как на велосипеде, а, развернувшись на лямках так, чтобы ветер дул тебе в спину, старайся принять ее мягко и сразу же гаси купол, а то будешь носом пахать. И имей в виду: старшина, хоть и прыгнул после тебя, сейчас уже стоит на земле, и смотрит за тобой снизу вверх, и не пропустит ни одной твоей промашки...
Но сегодня никаких прыжков и учений: воскресенье. Первая рота спит спокойно. Старшина Брага не потревожит покоя роты в такой день. Можно беззаботно нежиться до самых семи часов утра!
До семи? Ну да, именно, до семи: в воскресный день побудка на час позже обычного.
В общей сложности за неделю недоспали мы, чуть не целую вечность. Вот и наверстываем упущенное. Впрочем, Брага смотрит па это дело совсем по-другому. Он говорит:
— Одну треть жизни человек проводит в постели. Нормально это? Не нормально вообще, а для парашютиста совсем не годится. Никуда не годна и пословица: «Солдат спит — служба идет». Я так понимаю: солдат спит — и служба его дремлет. Проснулся солдат, взял в руки оружие, вот тут служба его и зашагала! Ясное дело? Вопросы есть? Отставить разговорчики!..
Командир нашей роты старший лейтенант Экономист в армии служит давно, многое знает и умеет. Это один из самых опытных парашютистов нашей бригады.
Когда начинаются прыжки, Экономист почти всегда прыгает первым.
«ТБ-3» набирает обычную «учебную» высоту восемьсот метров, делает несколько разворотов, потом сотни устремленных в небо глаз замечают в открытой дверце самолета собранную фигуру человека. Он делает шаг в воздух, но не надает — одна нога его остается в машине, другая находит точку опоры на краю плоскости — возле самого фюзеляжа. Человек озирает открывшееся перед ним пространство и прыгает.
Экономист! Мы, конечно, не видим его, по всем повадкам, по «почерку» нам ясно: это он, командир нашей первой роты. Отделился, завертелся в воздухе осенним листом, выбросил вперед руки, борется со стихией, ловит глазами землю. Нашел! Теперь она уже никуда не уйдет! Теперь она будет только лететь на него со скоростью восемьдесят метров в секунду. Но Экономист все равно не рванет кольца раньше времени. Кто хоть раз жизни видел полет Экономиста, тот уже никогда не забудет этого зрелища.
|
