Апраксин недоверчиво свистнул

—          Давно из армии? — поинтересовался Грачев.

—          Сразу после войны — в гражданку. Но до сих пор ничего забыть не могу. А сейчас в Энгельс путь-дорожка. Командирован на химкомбинат. Ну ладно. Я, кажется, заговорил вас совсем, целый вечер воспоминаний устроил. Вы-то что? Где и как воевали?

Грачев зябко поежился на сыром, все усиливавшемся к ночи ветру, развел руками, но совсем не так, как Апраксин, когда свой метр показывал.

—          А я, извините, отсиделся в тылу.

Апраксин недоверчиво свистнул, но в глубине души откровенно пожалел, что судьба, кажется, и в самом деле свела его не с героем боев, па что он, откровенно говоря, так надеялся, а с человеком, совсем не нюхавшим пороха.

Грачев, словно угадав ход мыслей своего собеседника, продолжал:

—          Верно слово, в тылу. В том самом Энгельсе, куда мы с вами идем. Сейчас он еще разросся, а тогда совсем был городок-невидимка. Мастерская наша «Заря революции», я и по сей день там работаю, в первые же дни войны переквалифицировалась — стали мы танки штопать. Дыра на дыре, а мы все латаем и латаем.

—          Ну что ж, и это, в общем-то, дело. На фронт не просились?

—          Почему не просились? Просились. Тем более мы, совсем молодые в то время были ребята. Обещали, но пустить не пустили.

Апраксин поглядел на Грачева сочувственно и с некоторым превосходством, пожалуй, объяснимым в его положении: уж кто-кто, а он в дни Сталинградской битвы был и вовсе мальчишкой.

Проговорили они допоздна. Потом, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись, забыв почему-то спросить, кто в какой каюте, но это было не столь уж важно — «Котовский» — пароходик-игрушка, потеряться на нем невозможно.

Апраксин, убаюканный перебором колес, вскоре уснул. Ему, коренному волжанину, вообще всегда хорошо спалось на воде, а сегодня он не просто спал — упивался отдыхом, нежданно-негаданно подоспевшим после трудной работы. Проснулся он все-таки задолго до рассвета.

Лопотали, лопотали колеса «Котовского» и вдруг смолкли. Только еле слышно шлепала далеко внизу вода по остановившимся плицам. Эта-то тишина и разбудила Апраксина. Он быстро поднялся, привычным движением опустил жалюзи и отпрянул назад: лохматая масса тумана сразу же вплотную подступила к глазам.