|
Семагин думал, так будет и в этот раз. Но с первых же минут выяснилось, что в купе собрались люди в прошлом военные — затеяли общий чай, пошли разговоры.
Добродушный усач выкатил из портфеля целую груду лимонов:
— Угощайтесь, славяне. С Ленинградского есть кто-нибудь?
— Я с Северо-Западного, — отозвался детина в пушистом свитере.
— Я с Калининского, — сказал Семагин.
Четвертый (он был намного старше любого из попутчиков) промолчал.
А с Ленинградского никого? — развел руками усатый.
— Почему никого? Вы и есть с Ленинградского, — поправил его старик.
Все четве ро рассмеялись.
— Да мы соседи, оказывается! Обратили внимание?— воскликнул тот, что с Северо-Западного. — Была бы карта, мы бы все это наглядно сейчас представили. По такому случаю неплохо бы...
— Золотые слова, — согласился ленинградец, — был бы тут старшина, все бы мигом образовалось.
— Я старшина, — не вставая, щелкнул каблуками Семагин, — время только позднее.
— Значит, не старшина ужо, коли на время ссылаетесь. Вы что, забыли? Сам не сможет, другому прикажет: найти и доложить!
Разговор становился все жарче. Стали спорить сразу обо всем и, как это часто бывает у солдат, о том, что в конечном счете успех войны решило.
— Я думаю, ледовая дорога главное дело сделала, — убежденно заявил ленинградец. — Если б не она...
— Это верно, — поддержал его тот, что с Северо-Западного. — Но самое трудное сражение все-таки за столицу было. Вопрос как стоял? Или —или. Немец все силы собрал. Малейшая наша оплошность смерти была подобна. Согласны?
— Согласны.
— А вот всей этой битве одна высшая точка была.
— Какая же?
— За Наро-Фоминском. Там наш батальон выздоравливающих стоял.
Все опять рассмеялись.
— Вы не смейтесь, верно говорю.
— Батальон выздоравливающих? Сколько же было вас там, калек?
| 
