|
Молодые скульпторы работали в Волгограде над одним из памятников в честь разгрома врага. Они пристально вглядывались во все, что окружало их под небом города-героя. Особенно любили забираться на вершину Мамаева кургана и оттуда смотреть на Волгу, на растущие корпуса домов, па убегающую во все стороны степь.
Где-то у самого края этой степи легкие синеватые дымки новых заводов сливались с размытой, почти прозрачной линией горизонта, и вот будто раздвигались, становились еще привольнее п без того неоглядные просторы. Стучащие колесами по воде буксиры старательно вдоль и поперек линовали Волгу, и она между далеко разбежавшихся берегов казалась развернутой огромной картой — с параллелями и меридианами...
Нельзя было не залюбоваться происходящим. Наверно, именно поэтому один из самых юных в бригаде, комсомолец Вася Мовчан, каждое утро будил своих друзей им самим придуманной песней о цветущей земле, за которую он воевал.  И, несмотря на то, что автору этой песни в дни Сталинградского сражения не было, наверно, и трех лет, именно с ее словами ежедневно принимались скульпторы за работу. Они и сами не заметили, как под их огрубевшими руками возникли первые контуры памятника.
День за дном, час за часом он вырисовывался все явственнее, и скоро даже издалека стало видно—на фоне легендарного кургана вырастала кремневого цвета фигура русской женщины-матери, в глубокой скорби, склонившейся над погибшим воином. И вдруг все кругом — и усеянные цветами поляны, и окопы, и в вечность летящие облака — все наполнилось для молодых новым, еще неизведанным смыслом. Даже обыкновенный ветер-степняк, засвистал в их ушах как-то по-особенному. Казалось, он доносит до слуха отзвуки тех давно отшумевших боев.
А памятник все рос. Рожденные им образы все больше овладевали чувствами и думами его строителей.
Придя как-то утром к месту работ, ребята и вовсе замерли от удивления — в каменной руке женщины, развернутой венчиком к солнцу, раскачивался и трепетал на ветру маленький, едва приметный цветок. Подошли поближе — бессмертник!
Главный скульптор, совершенно седой, но еще могучий старик, поглядел сперва на цветок, потом на своих юных помощников, обошел раза два вокруг памятника, задумчиво улыбнулся:
— Молодцы, соратники! Очень правильно сделали.
«Соратники» промолчали. Только еще дружней и громче звенело железо о камень.
|
