Тем более

В ходе переговоров выяснилось, что мы с Майбородой ее далее как сегодня вечером должны выступить перед пионерами с рассказом о войне, что дело это уже решенное и даже «афиша повешена».

Майборода попробовал было сопротивляться, но культорг твердо стоял на своем.

—          Шо ж мы, хлопчик, расскажемо? Все давно и без нас известно. Война кончена, мы победили.

Нам, товарищи ранбольные, нужны подробности, фронтовые, так сказать, эпизодики.

—          Мы не ранбольные, а выздоравливающие.

—          Тем более. Я зайду за вами, товарищи выздоравливающие, ровно в двадцать ноль-ноль. Форма одежды — летняя, парадная.

Культорг удалился. Мы, хоть нам и очень не хотелось выступать, сразу же начали готовиться к встрече с пионерами.

Побрились, приоделись, стали прикидывать, о чем и как вести разговор с ребятами.

—          Расскажем о разведке? А? — советовался со мной Майборода.

—          Ну вот и отлично. А я о ночных прыжках и о всяком таком прочем. Пока свежо в памяти, доложу по порядочку. Нa том и порешили.

Много довелось мне потом выступать с воспоминаниями в самых различных аудиториях, по нигде не встречал я таких внимательных и заинтересованных слушателей, как эти. Мы пробыли у пионеров весь вечер, и весь вечер они сидели как завороженные, не проронив ни звука.

Впрочем, тут не было ничего удивительного. Перед нами были люди хоть и совсем юные, но, конечно, понимавшие, что такое война,— худые, изможденные, одетые в какие-то военные обноски. В первом ряду выделялся вихрастый белесый мальчуган, положивший забинтованную ногу на желтые, скрещенные возле стула костыли. Где то в глубине полутемного зала все время кто-то глухо и надсадно кашлял.

Гоже, видать, хватили лиха, подумали мы и решили еще рассказать ребятам о их сверстниках, которые в войне приняли самое непосредственное участие. Майборода вспо- мнил о героях-пионерах Воронежа и Курска, а я даже углубился в историю и привел факты, относящиеся к битве с Наполеоном.