Князян К. С., студентка ВФ ГОУМГИУ
Ханадеева Е.А., ассистент кафедры МЭА
Может ли Россия стать энергетической сверхдержавой?
В последнее время идея превращения России в энергетическую сверхдержаву стала весьма популярной среди российских политиков. Она активно обсуждается и в экспертном сообществе. Но имеет ли понятие «энергетическая сверхдержава» экономический смысл? И если да, то способна ли Россия достичь такого статуса и извлечь из него какие-либо реальные выгоды? В экономической плоскости обсуждать эту идею бессмысленно, так как она носит ярко выраженный мобилизационно-политический характер. Вместе с тем, учитывая развернувшуюся дискуссию по данному вопросу, следует проанализировать перспективы возможной трансформации этого понятия в некий набор экономических действий, которые теоретически могли бы внести вклад в развитие России.
Поскольку четкого определения понятия «энергетическая сверхдержава» политики не предложили, следует сделать несколько предположений о том, какие конкретные формы такой статус может принять с экономической точки зрения. Необходимо исходить из того, что данная модель теоретически позволяет обеспечить России значимую позитивную динамику по ряду позиций, что в дальнейшем положительно скажется на экономическом развитии.
Вероятными последствиями достижения статуса «энергетической сверхдержавы» могут быть:
- заметное увеличение финансирования России на основе использования дополнительных доходов от экспорта энергетических ресурсов;
- прорыв в развитии собственно энергетического сектора, способный превратить его в источник устойчивого роста экономики;
- выгоды от наращивания экспорта энергетических ресурсов и условий возникновения новых возможностей на международных энергетических рынках;
- упрочение международного статуса и конкурентоспособности России за счет использования энергетических ресурсов в качестве фактора внешней политики.
В странах с населением свыше 50 млн. человек достижение высокого уровня жизни лишь за счет использования углеводородного потенциала невозможно: для этого необходимо экспортировать не менее 40—50 т. нефтяного эквивалента в год на душу населения. Россия сегодня экспортирует примерно 3 т., и даже если бы удалось удвоить добычу нефти и газа, что нереально, она все равно не сможет экспортировать больше 10 т. Экспорт 3 т. нефтяного эквивалента и год в расчете на душу населения даже при нынешних высоких мировых ценах на углеводороды обеспечивает валовую прибыль менее 100 долл. в месяц на человека (при условии полного изъятия прибыли нефтегазового сектора, что тем самым лишает его каких либо средств для развития!). Следует отметить, что подобные финансовые ресурсы недостаточны для решения серьезных социальных задач.
Но можно ли за счет доходов от нефтегазового экспорта осуществить масштабную модернизацию экономики, инфраструктуры, армии? Простая арифметика: объем Стабилизационного фонда, по данным Минфина России, по состоянию на 1 июля 2006 г. достиг 2 трлн. 066,8 млрд. руб. (более 77 млрд. долл. по текущему обменному курсу). На первый взгляд это очень много. Однако приведем перечень только некоторых важнейших проектов модернизации различных секторов экономики, для финансирования которых в ближайшее время придется искать необходимые средства, скорее всего — государственные (табл. 1).
Представленные в табл. 1. данные - только некоторые амбициозные проекты российских властей, источники финансирования которых еще предстоит изыскать. Конечно, часть средств будет найдена, однако уже сейчас ясно, что разрыв между заявленными потребностями в финансировании и реально располагаемыми источниками капитальных вложений весьма велик. Например, в соответствии с Транспортной стратегией в развитие соответствующей инфраструктуры требуется инвестировать примерно 20 млрд. долл. ежегодно (фактический объем инвестиций в основной капитал в транспортном секторе сегодня составляет примерно 10 млрд. долл.). Наибольшая неопределенность существует в отношении источников финансирования заявленной недавно Министерством обороны России Государственной программы развития вооружений на 2007—2015 г.г., которая также требует более 20 млрд. долл. ежегодно. Если власти захотят потратить средства Стабилизационного фонда только на покрытие разницы между потребным и реально располагаемым сегодня уровнем инвестиций по этим двум программам, он будет истрачен менее чем за три года, причем удастся профинансировать лишь начальную стадию их реализации.
Таблица 1 – Некоторые обсуждаемые или одобренные государственные инвестиционные программы модернизации отдельных секторов экономики
Программы |
Требуемый объем финансирования |
Необходимый объем инвестиций в транспортную инфраструктуру, предусмотренный Транспортной стратегией Российской Федерации |
Ежегодный объем финансирования – 20 млрд. долл. |
Государственная программа развитая вооружений на 2007-2015 г.г. (программа закупок и разработки боевой техники для российской армии) |
Общий объем финансирования-4,94 трлн. руб. или, примерно, 20,5 мир д. долл. в год по текущему рыночному курсу |
Заявленная программа строительства 40 новых атомных энергоблоков |
Всего 56 млрд. долл. |
Программа освоения газовых месторождений полуострова Ямал |
Всего 70 млрд. долл. |
Капитальные вложения в программ освоения газовых месторождений Восточной Сибири и Дальнего Востока (по интенсивному варианту) |
Всего 40 — 56 млрд. долл. (по различным сценариям) |
Капитальные вложения в программу развития магистральных электрических сетей в Российской Федерации напряжением 220 кВ и выше в период до 2013 г. |
Всего 12,6 млрд. долл. |
Экономический сектор также нуждается в поддержке государства в области капитальных инвестиций. Четыре проекта: строительство 40 новых атомных энергоблоков (без учета развития необходимых для снабжения их топливом дополнительных мощностей по добыче урана), освоение газовых месторождений полуострова Ямал, Восточной Сибири и Дальнего Востока, а также модернизация магистральных электрических сетей — требуют совокупных инвестиций, в два раза превышающих объем Стабилизационного фонда. Поскольку государство фактически закрывает доступ в эти сферы для частного, особенно иностранного капитала, скорее всего эти средства придется брать из государственного кармана.
Кроме того, существуют потребности в строительстве жилья, модернизации коммунальной инфраструктуры, покрытии растущего дефицита Пенсионного фонда и иное.
Очевидно, использование доходов от нефтегазового экспорта теоретически может быть успешным только для реализации небольшого набора нескольких, пусть и крупных, проектов, имеющих общественное значение. Но широкомасштабная модернизация России за счет использования ее энергетического потенциала невозможна в силу недостатка ресурсов.
Приобретение Россией статуса «энергетической сверхдержавы» теоретически могло бы обеспечить устойчивый вклад ее энергетического сектора в поддержание высоких темпов экономического роста. Однако это возможно в случае, если данный сектор (и прежде всего нефтегазовый) будет характеризоваться стабильно высокими темпами роста производства и экспорта.
К сожалению, этого не наблюдается. Более того, по причинам, скорее всего, политическим энергетический сектор в 2005 г. и в первом полугодии 2006 г. продемонстрировал наихудшие темпы роста за весь предыдущий период. В нефтедобывающей отрасли, где, по прогнозам нефтяных компаний, добыча нефти могла бы увеличиваться на 4 - 5% в год еще в течение четырех - пяти лет, в 2005 г. она выросла всего на 2,4%; в первом полугодии 2006 г. этот показатель не повысился. В газовой отрасли ситуация еще хуже: темпы роста добычи газа «Газпром» в 2005 г. были почти нулевыми, в первом полугодии 2006 г. - отрицательными, и даже добыча газа независимыми производителями в 2005 г. существенно замедлилась.
В 2003 - 2006 г.г. «Газпром» израсходовал па покупку активов в секторах, не связанных с газодобычей (нефть, электроэнергетика, нефтехимия, машиностроение и т. п.), примерно 18 млрд. долл., что больше, чем все капитальные вложения компании в развитие газодобычи за последнее десятилетие. Газовая монополия явно предпочитает инвестировать в расширение сферы своего рыночного влияния, а не в увеличение предложения главного производимого ресурса, причем ситуация вряд ли изменится, даже если в России повысятся внутренние цены на газ. При сохранении монополии дополнительные средства, привлекаемые «Газпромом» за счет роста цен, скорее всего будут направлены не на новые инвестиции в развитие газодобычи с более длинными сроками возврата вложений и высокими рисками, а на усиление своей рыночной власти.
При этом надо учитывать, что Россия входит в фазу истощения основных месторождений углеводородов, введенных в действие в предыдущие десятилетия, и перспектива дальнейшего роста нефтегазового сектора связана с масштабными инвестициями в освоение новых месторождений, многие из которых расположены в удаленных регионах. Кроме того, здесь потребуются уникальные технологии и особые схемы привлечения инвесторов, прежде всего через акционерное, а не заемное финансирование (так как мировые финансовые институты не готовы выделять средства на финансирование крайне рискованных проектов стоимостью в миллиарды долларов, в которых генерирование потока наличности может начаться только через 5—7 лет после начала вложений).
Очевидно, ни российская финансовая система, ни государственный бюджет, ни отечественные энергетические корпорации с присущими им краткосрочными подходами к экономическому планированию, моделью инвестирования, основанной на приоритетном использовании собственных средств, и неумением работать со сложными схемами акционерного и долгового финансирования не смогут участвовать в массовой реализации такого рода проектов. Единственные агенты, способные их успешно развивать, — международные инвесторы (что косвенно подтверждает опыт осуществления в 1990-е годы проектов «Сахалин-1» и «Сахалин-2», которые, невзирая на все трудности, международным инвесторам удалось вывести на стадию промышленной эксплуатации, в то время как реализация контролируемых российскими госкомпаниями проектов «Сахалин-3» и других практически застопорилась).
Энергия как инструмент внешней политики — с экономической точки зрения наиболее спорный элемент концепции «энергетической сверхдержавы». Нет оснований утверждать, что меры по использованию энергетического фактора во внешнеполитических целях обусловлены чисто экономическими мотивами, желанием способствовать экономической модернизации страны через укрепление ее внешнеполитических позиций. Все свидетельствует об обратном: скорее энергетика сегодня все в большей степени служит удовлетворению внешнеполитических амбиций руководства страны, создавая серьезные экономические проблемы в виде увеличения рисков на международных энергетических рынках.
Таким образом, серьезно говорить о том, что зависимость европейских стран от поставок газа из России позволяет использовать его как политическое оружие, нельзя. Что касается нефти, то ее можно купить в любом регионе мира, а коммерческие запасы нефти в странах ОЭСР сегодня находятся на небывалом уровне, составляя 2,6 млрд. барр. (примерно 52 дня ее потребления).
Следовательно, Россия не может реально задействовать энергию в качестве внешнеполитического инструмента. Попытки смешивать вопросы поставок энергоносителей с политикой (что, скорее всего, и предполагает концепция «энергетической сверхдержавы») способны принести нашей стране больше вреда, чем пользы.
Россия могла бы развиваться в соответствии с «позитивной моделью», открыв (на выгодных условиях) свои недра для деятельности иностранных компаний, территорию — для свободного транзита ресурсов из Центральной Азии и Каспия, объявив себя «сверхнадежным» поставщиком и неукоснительно соблюдая этот принцип на практике, избегая всяческой политизации отношений в области поставок энергетических ресурсов.
Итак, идея «России как энергетической сверхдержавы» не только не имеет под собой достаточных экономических оснований, но и, напротив, при попытке ее практической реализации может привести к плачевным последствиям для страны. Россия действительно является крупным производителем энергетических ресурсов, в последние годы удалось стабилизировать функционирование энергетического сектора (правда, главным образом тех его сфер, где были проведены структурные реформы — нефтяного и угольного секторов, а в газовой отрасли и электроэнергетике по-прежнему требуются глубокие структурные преобразования и экономическая ситуация там ухудшается). Появляются дополнительные возможности: увеличение спроса на энергоресурсы со стороны растущей экономики, освоение новых нефтегазоносных провинций, строительство инфраструктуры и выход на новые рынки.
Используя достижения и успешно опробованные модели экономических отношений в разных областях энергетического сектора, Россия должна обеспечить дальнейшее развитие отечественной энергетики в соответствии с потребностями рынка и принципом экономической эффективности. С учетом складывающейся ситуации оно может быть весьма умеренным, но сбалансированным. Очередные фантомные «сверхидеи», направленные на усиление политического вмешательства в деятельность энергетического сектора и способные подорвать его сбалансированное функционирование, к каковым относится и концепция «энергетической сверхдержавы», России сегодня не нужны.
{SITELINK-S381}переход к списку статей{/SITELINK}
{SITELINK-S5}переход к другим разделам библиотеки{/SITELINK}