|
Оба стали кадровыми офицерами. 1де они сейчас —не знак). Эрнст Александр до последних дней был в котле, получил тяжелое ранение в голову. Он эвакуировался на одном из последних санитарных самолетов. Не  хотел покидать отца. После некоторого молчания, вызванного, видимо, •воспоминаниями Паулюса о сыне, беседа возобновилась.
И тут последовал, пожалуй, неожиданный для него вопрос: 1 —- Скажите, господин фельдмаршал, как относились вы к нацистам, которые уже в начале тридцатых годов настойчиво рвались к власти? К их фюреру Гитлеру^ — Честно говоря, я их не замечал... В Берлине, когда я приезжал туда из Дрездена, Марбурга, Ганновера и других мест, где приходилось служить, всегда было шумно и крикливо... Митинги, демонстрации, потасовки — я всегда проходил мимо этого. Вообще политика нам, военным, была чужда, я бы сказал, враждебна.
Экономика предприятия была вне ее. Вернее, старалась быть. — Но ведь это противоречие, господин фельдмаршал. Вы сами ссылались на Секта, который учил военных быть одновременно политиками? — О, это там, на верхних этажах. А кем был я? Офицер из провинциальных гарнизонов, служивший на скромных должностях. И даже не «фон»,— улыбнулся Паулюс. Фельдмаршал скромничал.
Карьера его быстро взмыла вверх именно после 1933 года, когда гитлеровская Клика захватила власть в Германии. — Захватила? — скажет позже в одной из бесед Паулюс.— . Президент Гинденбург лично попросил его сформировать правительство. И партия Гитлера получила большинство на выборах в рейхстаг. Германский офицерский корпус никогда не стал бы служить правительству, узурпировавшему власть... Присягать его главе1... О верности присяге, законном праве ее нарушить, 1 Здесь, как и во многих других высказываниях, Паулюс был неискренен: известно, что реакционные монополии в тесном союзе с военщиной поддерживали нацистов с первого же дня существования партии и привели их к власти.
|
