|
Глубоко в прорези обветшалой подкладки полевой сумки — единственной вещи, оставшейся у меня со времен войны,— я нашел несколько смятых страничек из самодельной записной книжки...1гБеглые,  поблекшие от времени неразборчивые заметки: «27.03.43 — бес. с пл. Р.», «Эксперт-психолог», «газ. с. П. 8.04.43», «вн.— Ш!», «Л. Ш. уже видит!», «бес. с П, (!)», «поэт», «Д. 4.07.43. М-ва!» Заметок много. Эти заметки — «рабочие планы» на предстоящий день — были понятны мне одному. Они были сделаны в 1943 году в стенах Спасо-Евфимьева монастыря в городе Суздале, тогда еще Ивановской области. Здесь, в лагере для военнопленных, находился в ту пору генералитет и офицерский корпус группировки фашистского вермахта, взятой в плен.
Мне, молодому офицеру, предстояло работать с ними, жить среди них. Но лучше начать по порядку... В шифротелеграмме в часть, поступившей в первых числах января 1943 года, говорилось: «Срочно откомандировать в Москву, в распоряжение начальника Управления кадров Главного управления контрразведки «Смерш» НКВД СССР генерала Свинелупова для выполнения специального задания солдат и офицеров, знающих немецкий язык, имеющих высшее и незаконченное высшее образование и положительную боевую и партийно-политическую характеристику». Несколько часов на сборы и получение документов и потом несколько дней на пересадки, вернее, перебеж- 1 Далее рассказ ведет А. Бланк, используя свои заметки в записных книжках. (Примечание ред.). 107 ки из эшелона в эшелон, и вот вечером я, ошалелый от дороги и отвыкший от ритма жизни большого города, стою на погруженной в темень Комсомольской площади столицы, по которой движутся автомашины с синими фарами.
Еще полчаса — и я в бюро пропусков наркомата внутренних дел на Кузнецком мосту. Звоню из кабины по указанному мне дежурным телефону, докладываю, что прибыл.
|
