|
В академии он писал сочинение по фортификационным укреплениям Севастопольской крепости в Крымской войне. Тотле-б?н — зто был искусный фортификатор. Но Паулюс считал его немцем на русской службе.  Нахимов — этот уже чистокровный русский — также неплохо командовал войсками. — Но разве в симпатиях и антипатиях дело,— говорил фельдмаршал в 1943 году.— Война против России была продиктована коренными интересами германской нации — я был тогда в этом твердо убежден.
И соответственно действовал. ...Генерал Паулюс находился в помещении генштаба с четверга 19 июня 1941 года безвыходно. Здесь же ночевал. «Спал я,— вспоминал он,— по четыре часа в сутки и, представляете себе, прекрасно чувствовал себя». Каждые два часа Паулюс получал доклады о ходе боевого развертывания. Сам звонил дежурному, к которому поступали донесения. Поздно вечером 21 июня ему доложили, что были три попытки немецких солдат переплыть пограничную реку с явным намерением попасть в расположения советских частей,
Один был убит, но двое достигли противоположного берега. частей, а фамилии перебежчиков сообщить в гестапо. В ожидании предстоящих событий Паулюс еще раз проверил, какой порядок вскрытия пакетов с приказом о наступлении передан шифротелеграммой расположенным на востоке соединениям. Ничто не вызвало сомнений, и генерал вспомнил слова Бисмарка: «Мы готовы До последней пуговицы на гетрах». «Похоже, что на этот 29 раз все именно так»,— думал Паулюс в тот последний для советских людей мирный день.
Он испытывал чувство удовлетворения. Накануне ему удалось настоять на том, чтобы командиры дивизий вскрыли секретные пакеты с приказом о наступлении за двенадцать часов до назначенного срока. Кейтель настаивал тогда на шести часах. — Мои дивизионные командиры могут развернуться в боевой порядок за тридцать минут! — самоуверенно заявлял «Лакейтель».
| 
