Тема «родственников» и «сочувствующих», однако, увела нас от лагерных будней. Одна из моих записей — «эксперт-психолог»— напомнила такой случай. Однажды я получил приказание выслушать военнопленного  «психолога» Эриха Цильке, который уже несколько дней добивался приема у начальника лагеря или его заместителя. «По особо секретному делу»,— многозначительно подчеркивал он каждый раз. — немцы, румыны и итальянцы называли их «плантона-ми»— приводит ко мне офицера средних лет с погонами капитана.
А нам уже было известно, что Цильке вовсе не капитан, а гауптштурмфюрер СС. Он сначала отрицает свою принадлежность к СС, затем начинает убеждать, что гауптштурмфюрер и капитан, в сущности, одно и то же. Через час Цильке уже откровенничает: служил он, оказывается, под началом оберфюрера СС доктора Вальтера Вюста в «генеалогическом бюро» при личном штабе Гиммлера и был экспертом по расовым вопросам. Функции его заключались в том, чтобы выносить окончательное заключение в спорных и недостаточно ясных случаях. Известно, что согласно нацистским законам, окончательно оформившимся в 1938 году, лица, у которых оба родителя были евреями, подлежали депортации или заключению в концлагерь, а затем подпадали под Действие «окончательного решения» (еврейского вопроса), т. е. физически уничтожались. Такому же обращению (на нацистском профессиональном жаргоне—^ 125 бому обращению») подлежали и полукровки — те, у кого один из родителей был евреем.
Сложнее было с теми, у кого было еврейской крови на одну четверть. Эти могли жить, но полноценными гражданами не считались, не могли занимать должности в государственных учреждениях, быть членами партии, служить в армии. Их не обязывали носить желтую нарукавную повязку с шестиконечной звездой Давида, но им и не разрешалось заниматься многими профессиями, посещать общественные учреждения для арийцев, лечиться в общих больницах, пользоваться спортивными сооружениями — бассейнами, стадионами, предназначенными для чистокровных арийцев и т. п.
|